Исповедь переводчика манги: насколько важна роль переводчика, и чем он занимается

Как часто вы задумывались во время прочтения произведения – будь то манга, книга или статья – над тем, кто перевёл её? Возможно, все самые «сочные» моменты произведения вышли не из уст автора, а из уст переводчика. Правильно ли это? Насколько прозрачным должен быть переводчик и какую роль он выполняет? Обо всём этом расскажет Зак Дэвиссон (Zack Davisson) – общепризнанный переводчик манги на английский язык.

Правило Рубина

Я хочу поделиться с вами одним секретом. Если вас когда-либо зацепила строчка в диалоге манги, которую я переводил; если что-то показалось вам выразительным или имело для вас какое-либо значение; если вы посчитали что-то классным и вдохновляющим; или вы посмеялись над шуткой – скорее всего, это написал я, а не оригинальный автор. Досадно, я знаю. И это «Правило Рубина», о котором я хочу поведать вам. Название пришло от Джея Рубина (Jay Rubin) – одного из самых известных современных переводчиков с японского языка на английский, который переводит романы Харуки Мураками. Рубин сказал в своём интервью: «Читая Мураками (на английском), 95% всего времени вы читаете меня*». Когда я увидел это, я лишь одобрительно кивнул в знак понимания. И немного даже вздрогнул: наконец кто-то об этом сказал.

Правило Рубина – это секрет. Но когда вы читаете слова в комиксе – те самые слова, которые могут зацепить вас – вы читаете меня. По крайней мере, 95% всего времени.

Никому не нравится это слышать. Когда я рассказываю людям о правиле Рубина, они начинают чувствовать себя преданными. И я могу это понять. Люди хотят почувствовать связь. Они хотят верить, что их реакция вызвана словами автора. Осознание того, что существует ещё и переводчик, создаёт некий барьер между читателем и автором. Предполагается, что переводчики должны быть прозрачными. Мы всего лишь посредники – вавилонская рыбка в ухе без личности и материального воплощения в тексте. Читателям хочется верить, что вся работа переводчика заключается в замене одного слова языка на другого, где «あ» подставляется вместо «а». Но переводчики работают по-другому. Особенно в процессе художественного перевода. Особенно в переводе с японского языка. Особенно во время перевода манги.

Японский язык в переводе

Прямой перевод – перевод слов как есть – приводит к нечитаемой белиберде. Даже если поменять порядок слов таким образом, чтобы выстраивалась грамматика языка перевода, результатом всё равно будет бессмыслица. Приведу пример. Шутка ниже ОЧЕНЬ смешно звучит в японском языке!

Муж: Давай на обед поедим свинину с имбирём!

Жена: Увы, у нас нет имбиря.

Уморительно, не правда ли? Что, нет? Совсем не смешно? Странно… я могу всегда рассказать эту шутку своей жене, и она постоянно смеётся. Ладно, а что насчёт этой?

Муж: Я хочу поесть икру!

Жена: Но сколько она будет стоить…?

Поверьте, это НЕРЕАЛЬНО смешно по-японски. Слова «икра» и «сколько стоит» – омофоны, которые произносятся как «икура». Ответ жены по-японски (икура кана…) добавляет в предложение неоднозначность, так как непонятно, говорит ли она о цене на икру или просто размышляет о самой икре. Перевести шутку слово в слово – значит обречь её на погибель. Хороший перевод требует большего. И вот тут на помощь приходит мастерство переводчика.

Любая форма литературного перевода представляет собой совместную работу автора и переводчика. Совместная работа не ведётся напрямую: я редко работаю над комиксом, связываясь с автором. Иногда они уже давно мертвы. Но мы всё равно всегда работаем вместе. Я стараюсь быть максимально прозрачным, но наши голоса смешиваются. Думайте об этом как о группе, которая записывает кавер на песню. Вне зависимости от того, насколько хорошо получается подражать оригинальному автору, каждый певец привносит в выступление свой собственный голос и стиль. Конечный результат не является на 100% ни работой одного, ни другого. Эта метафора немного грубовата, но суть одна: разные переводчики выпускают разные комиксы.

Отчасти это связано с природой языка. Японский язык не расположен к переводу, будучи языком высокого контекста в противовес английскому*. Это означает, что в японском языке можно использовать меньше слов и в большей степени полагаться на культурный контекст, чтобы описать происходящее. Иногда про японскую литературу даже говорят, что на каждое написанное слово приходится три ненаписанных. Предполагается, что читатели сами заполняют эти пробелы.

Кроме того, в японском языке используется четыре системы письма: кандзи (иероглифы), катакана, хирагана и ромадзи (латиница). Каждая из них может слегка искажать значение или добавлять больше контекста к происходящему. Человек, говорящий на катакане, вероятно, делает это с иностранным акцентом. Можно также менять одну систему письма на другую, чтобы акцентировать на слове внимание подобно тому, как мы используем жирный текст или курсив. Можно даже записать слово «учитель» иероглифами, а сверху подписать хираганой «военачальник», чтобы слово приобрело добавочное значение. Кроме того, в японском языке часто используются устойчивые сочетания и повторы. Ориентироваться в сложном мире уровней вежливости в японском языке может быть опасным даже для тех, кто родился и вырос в этой культуре. Японцы часто встают на путь наименьшего сопротивления и используют из раза в раз социально приемлемые обороты, полагаясь на культурный контекст, чтобы придать выражению истинный смысл.

В то же время английский язык достаточно прямолинейный: большую часть времени люди говорят то, что думают. Японский же – это сплошное «Shaka, when the walls fell*».

Роль переводчика

Я вычитал в Твиттере, что мало кто знает, чем занимается переводчик манги (именно Твиттер послужил причиной написания этой статьи). Люди погрязли в таких промышленных терминах, как «перевод» и «локализация», которые в теории отличаются между собой, но очень схожи на практике. Многие думают, что редактор делает всю тяжёлую работу, а переводчик – так, просто обеспечивает его черновой разбивкой по словам. Я так не работаю. Главные задачи редактора заключаются в выборе переводчика, управлении проектом, а также доработке готового комикса. Не стоит недооценивать важность первой задачи. Ведь это самое важное решение, которое примут, как только комикс получит разрешение на перевод.

Когда редакторы выбирают переводчика, они выбирают тем самым то, каким в итоге получится комикс. Многие читатели не осознают того влияния, которое переводчики оказывают на конечный продукт. Конечно, некоторые компании нанимают «адаптеров», чтобы поправить диалоги. И в этом нет ничего плохого: Келли Сью Деконник начинала с адаптации манги. Но это не так широко распространено. Лично мне приходилось работать с «адаптером» лишь однажды; большая часть моих знакомых-переводчиков составляет текст, который сразу попадает на страницу.

Моя работа как переводчика заключается в том, чтобы взять весь этот контекст с языком и перестроить его во что-то, что будет читаться таким образом, будто оно было изначально написано на английском. Японский текст – мой сырой материал. Наряду с переводом слов на странице я добавляю контекст и создаю новые соединительные предложения, которых могло не быть в оригинале. Я заполняю пробелы, которые являются очевидными для японского читателя. А иногда я полностью переписываю предложение. Это правило Рубина в действии.

Как я делаю то, что я делаю

Честно говоря, я не знаю, каким образом другие переводчики манги доходят в своей работе до конечного текста. Я могу знать только то, что делаю сам. То, что я сейчас расскажу вам, может отличаться от того, как это делает кто-то ещё. А может быть и такими же. Любопытно будет узнать. Честно говоря, я немного переживаю за то, что могут сказать об этой статье такие люди, как Мэтт Смит (Matt Smith), Фредерик Шодт (Fred Schodt) и Мэтт Алт (Matt Alt). Или даже сам Джей Рубин: кивнёт ли он одобрительно? Или презрительно усмехнётся? Увидим.

Я не учился переводить в школе, я не посещал специальные курсы, поэтому если процесс покажется вам немного небрежным, то это полностью моя вина. Как и любой «художник» я разработал свой собственный метод путём практики и личного опыта. Не поймите меня неправильно, перевод манги – такая же форма искусства, как написание сценария, рисование, покраска, леттеринг (работа со шрифтом) и любые другие виды работы, которые присутствуют в процессе публикации комикса. Также есть одна причина, по которой машинный перевод бесполезен при переводе манги. Потому что мы – переводчики – не технический персонал.

Но я не совсем самоучка: у меня есть диплом магистра по японскому языку, и я занимался литературным переводом в рамках своей магистерской диссертации. Но эти переводы отличались от перевода манги. Там я учился через практику. Я взял уже переведённые работы (в моём случае это была манга «Dr. Slump») и переводил их от книги к книге, сравнивая свой перевод с опубликованной версией. И я понял, что чем ближе я подбираюсь к опубликованному варианту, тем лучше я перевожу. Я также учился на переводческих решениях, которые я принимал, на различиях в вариантах и на том, почему были приняты те или иные решения.

Мой процесс перевода очень простой. Я ставлю комикс рядом с компьютером и начинаю читать его. И писать. И чувствовать. Последнее очень важно, поскольку именно это я стараюсь передать – чувства. Я никогда не читал комикс заранее до конца. Я хотел поймать точный момент во время прочтения страницы и затем при помощи английского заставить читателя испытать ту же эмоцию. Я очень глубоко погружался в комиксы во время перевода. Я громко смеялся. Я плакал.

Каждый персонаж наделяется собственным голосом. Я знаю, как звучит Китаро, как говорит Эмеральдас. Я могу говорить как Крысюк (Нэдзуми Отоко) или Якоб из «Seraphim: 266613336 Wings». Я слушаю эти голоса во время чтения. Я стараюсь услышать, как они будут звучать. И да, иногда я говорю вслух, чтобы убедиться в том, что голос звучит правильно. К счастью, обычно я работаю в одиночестве. Только мои домашние любимцы странно на меня поглядывают.

Очень важно также понимать настроение автора. Когда я впервые переключился с Мидзуки Сигэру на Мацумото Лэйдзи, мне потребовалось некоторое время на то, чтобы погрузиться в формализованную тяжесть диалогов Мацумото, которые отличались от лёгкой приземлённости Мидзуки. Персонажи Мацумото звучали слишком похоже на персонажей Мидзуки, и это было неправильно. Я включил себе фоном произведения Рихарда Вагнера во время перевода «Королевы Эмеральдас» (Queen Emeraldas), и это послужило идеальным решением. Это помогло мне сосредоточить всю театральность и оперность языка оригинала во что-то столь же мощное в английском языке.

Потом был диалог Осии Мамору. На данный момент, сложнее перевода у меня ещё не было. У Осии своя манера использования недалёких (даже туповатых) фраз и сложных иероглифов. Я понял, что лучшим решением в данном случае будет порыться в словаре и «выкрасть» из него самые непонятные слова на английском, которые я мог найти. И я ужасно горд тем, какой в итоге получилась манга «Seraphim: 266613336 Wings». Работа над ней была адская. И даже не просите меня рассказать о работе над «Труськой, Чулкой и пресвятым подвязом» (Panty & Stocking with Garterbelt). Переводить пошлые каламбуры – та ещё задачка…

И это не говоря о том, что я спотыкался об отдельные слова. Манга «Сёва: История Японии» (Showa: A History of Japan) заставила меня погрузиться в словарь в поисках военной и исторической терминологии. Я использовал японо-английский словарь выражений Второй мировой войны моего дедушки в качестве мостика в прошлое. И я знал, что должен назвать каждый линейный корабль правильно. У меня не было права на ошибку. Технобитвы Мацумото Лэйдзи тоже было сложно понять. «Дзюрёку сэба» Королевы Эмеральдас могло при переводе звучать по-разному, но я в конечном счёте обозвал это «gravitysaber» (гравитационный меч). Я полагаю, раз уж слово «lightsaber» (световой меч) из «Звёздных Войн» звучит клёво, то и «gravitysaber» будет звучать не так уж плохо. Но это работает не всегда: спросите Фюрера Дэслока из «Боевого крейсера Ямато» (Space Battleship Yamato) или же у «Лидера» Дэслока (Leader Deslock), как его переименовали в официальном переводе. И ничто не может мне помочь с планетой «Хэви-метал» (Heavy Metal). Невозможно сделать так, чтобы название не звучало как нелепая отсылка к Японии семидесятых. Ох, ладно.

После того, как вы что-то назвали, надо понять, как оно звучит. Звуковые эффекты – одно из самых серьёзных испытаний, с которыми сталкиваешься в процессе перевода манги. Японцы используют звуковые эффекты: «дон-дон-дон», «буп-буп-буп», «ся-ся-ся». Их ОЧЕНЬ много в языке. Дождь, который идёт со звуком «дзааа» отличается от дождя, который идёт со звуком «сито-сито». Я хотел придать гравитационному мечу Эмеральдас уникальный звук, поэтому остановился на «zwark». Каждое оружие в манге «Сёва: История Японии» – начиная от пулемёта и заканчивая пушками на лайнерах – издаёт разные звуки. Космические корабли – это тоже забавно. Особенно мне нравились корабли в «Королеве Эмеральдас». Я изучил комиксы по научной фантастике пятидесятых, чтобы посмотреть на звуковые эффекты космических кораблей, после чего позаимствовал оттуда парочку. Мне кажется, это привносит милый эффект ностальгии к кораблям, которые являются отличительным признаком невероятных пиратских кораблей Мацумото.

Ох уж этот ужасный «сииииин»! Это японское звукоподражание для обозначения тишины, которому нет эквивалента в английском* языке. Каждому приходится решать эту проблему по-своему. И я вздрагиваю каждый раз, когда вижу его.

К счастью, у меня под боком есть живой словарь. Моя жена Миюки – мой помощник в переводе особо каверзных отрывков или слишком плотных культурных контекстов. Она мне очень помогла в работе над мангой «Сёва: История Японии», а также в «пробивании» сквозь диалоги Осии в «Серафиме». Иногда быть женатым на носителе языка бывает очень кстати для такой профессии.

Слова на странице

Существует также проблема, связанная с ограниченным пространством на странице. Переводчики манги сталкиваются с трудностями, которых нет в других видах перевода. Природа комикса – это переплетение слов и изображений в вихре танца. Есть изображения. Есть облачка текста. И они никуда не денутся. Ты не можешь изменить их. Всё, что остаётся – это убедиться в том, что слова подходят под изображение. Ну и влезают в облачко – это тоже очень важно. На японском языке можно вставить в отведённое пространство намного больше текста, чем на английском. Когда я перевожу, то я всегда переживаю за то пространство, которое доступно мне на странице, и за то, как слова влезут в это самое облачко. Не говоря уже о вертикальных облачках…

В Твиттере одного своего товарища по переводу я прочитал следующее: мы (переводчики манги) на самом деле занимаемся написанием нового английского текста, чтобы он соответствовал иллюстрации. В некоторой степени я согласен с ним. Это чем-то похоже на старый «Метод Marvel» по созданию комикса, когда художник рисует иллюстрации на основе готового сюжета, а автор сценария затем переписывает диалоги так, чтобы они соответствовали тому, что нарисовал художник. И последний шаг в процессе моей работы: я распечатываю английский текст и читаю его вместе с комиксом в режиме реального времени. И я всегда вношу поправки. Что-то звучит очень хорошо в моей голове, но не вслух. Или же я могу повторять некоторые слова слишком часто на одной странице. Или фраза не подходит к лицу говорящего. Или любые другие мелкие детали.

Как-то раз меня пригласили в качестве консультанта в крупное издательство, которое планировало расширить свою деятельность в направлении манги. Они успешно публиковали переводимые романы и считали, что перейти к манге им ничего не стоит. Я изложил процесс своей работы так же, как описал его вам выше, и показал им, чего оно стоит. После моего выступления они решили не лезть в индустрию манги, поскольку для них это оказалось непосильной задачей.

Чтобы быть хорошим переводчиком, недостаточно просто знать японский. Ты должен быть хорошим писателем. У тебя должна быть развитая креативность и воображение. Не так сложно выучить японский до того уровня, когда можно спокойно читать японские комиксы: все неизвестные слова можно подглядеть в словаре. Но чтобы переложить это на другой язык, требуется нечто большее. Я считаю, что где-то на 40% работа переводчика зависит от владения японским языком, и на 60% – от владения иностранным (английским) языком. У меня есть друзья, чей японский будет получше моего, но переводят они хуже.

Также очень важно любить комиксы. По-настоящему. Меня забавляет термин «переводчики-фанаты» (fan translators), потому что все профессиональные переводчики манги – фанаты; если бы мы ими не были, мы бы этим не занимались. Если и есть что-то общее у всех переводчиков манги, так это любовь к ней. Мы хотим переводить те комиксы, которые хотелось бы почитать самим. У меня есть список «комиксов мечты», который я сую под нос каждому редактору, который начинает меня слушать. Мне кажется, все так делают. Иногда, как в случаях с работами Мидзуки Сигэру, Кон Сатоси и Мацумото Лэйдзи, мне выпадает шанс поработать над комиксами моей мечты. Работы других авторов: Сага Миюки и Морохоси Даидзиро – всё ещё ждут своей очереди. Но вне зависимости от того, над какой мангой я работаю, я делаю это с любовью. Я должен так делать. Я выкладываюсь по полной в любой истории.

Как-то раз я видел жалобу на то, что в списке авторов манги «Сёва: История Японии» было написано «Мидзуки Сигэру и Зак Дэвиссон». Мол, Дэвиссон (то бишь я) всего лишь переводчик, поэтому его нельзя писать в качестве автора книги. Но я считаю, что это было очень точным описанием. Я такой же писатель, и для меня переводы настолько же «мои», как и книги, которые я пишу. Это «мои комиксы».

В следующий раз, когда вы будете читать мангу, которая вам нравится, не поленитесь посмотреть имя переводчика. Возможно, у вас дома есть и другие его работы. Или попробуйте в качестве эксперимента сравнить работу одного автора, переведённую разными людьми. Обратите внимание на то, меняется ли голос персонажей. Посмотрите на то, как они отличаются. И помните: всё, что вы читаете, всегда является совместной работой. И здесь неважно, какая у вас любимая манга или кто её написал – переводчики являются частью ваших впечатлений во время чтения.

Источник: The Comics Journal