После выпуска книги-бестселлера «Человек-комбини» его автор, Мурата Саяка, стала одним из самых обсуждаемых современных японских писателей. Спустя два года она вернулась с провокационной новинкой — романом «Земляноиды». В новой книге Мурата продолжила развивать те же темы, что были основной «Человека-комбини» — нонконформизм, асексуальность, понятие нормы. Но в этот раз герои Мураты, стремясь найти своё место, доходят до гротеска — до всего того, что противоречит нормам человеческого общества.
В книге содержатся описания сексуального насилия, убийств, каннибализма. Строго не рекомендуется к прочтению лицам младше 18 лет.
В центре истории «Земляноидов», как и в случае с «Человеком-комбини», снова оказывается женщина, которая не понимает устройство социума и не может вписаться в него, хоть и надеется, что однажды это случится. Читатели встречаются с Нацуки, когда ей всего 11 лет. Она старается хорошо учиться, дружит с другими детьми, любит пофантазировать — словом, на первый взгляд кажется обычным ребёнком. Но на самом деле Нацуки – это юная ведьма, которая была выбрана инопланетянами, чтобы защищать мир от зла. По крайней мере, в это верит она сама – ведь так ей сказал её лучший друг, плюшевый ёж Пьют, который в тайне является пришельцем и наставником Нацуки.
Нацуки не слишком ладит со своей семьёй: родители больше времени уделяют её старшей сестре, капризной и склонной к истерикам. Девочка принимает такое положение вещей: «Втроём, без меня, они куда удачнее смахивают на образцовую семью. Вот я и решила: пускай и дальше живут своим “монолитом“, как им нравится. Но по возможности без моего участия». Самой Нацуки редко достаётся что-то кроме оскорблений и тумаков от сестры и тиранической матери.
Она — одинокий, отвергнутый ребёнок: «Ни в одном человеческом гнёздышке не обойтись без мусорного ведра. В нашем же доме мусорное ведро – это я. Когда у мамы, папы или сестрицы в душе скапливается много дряни, они с радостью вываливают её на меня». Когда с маленькой Нацуки случается трагедия, семья не приходит ей на помощь. И Нацуки приходится разбираться с этим самой. Протягивает руку помощи ей лишь Пьют — и вместе с ним Нацуки уходит в выдуманный мир, в котором она обладает магическими силами, в котором у неё есть смысл жить. Это становится её защитой, даже во взрослом возрасте. Это её способ выживания.
Ещё одним лучиком света для девочки становится Юу — близкий друг Нацуки и её большая любовь. Юу разделяет чувство отчуждённости Нацуки – как убеждён сам мальчик, он является пришельцем, чей космический корабль совершил вынужденную посадку на Земле. Они находят утешение друг в друге, словно двое этих потерянных детей ловят друг от друга сигнал SOS.
— Нам придётся как-то выживать здесь, Нацуки. Чего бы это ни стоило.
— И до каких пор?
— Ну… наверно, пока не научимся жить, а не выживать.
Пара встречается лишь раз в год, когда вся семья Нацуки собирается на празднование Обона в семейном доме в японской глубинке. Проблема состоит в том, что Юу – двоюродный брат Нацуки, и, несмотря на всю искренность и чистоту их чувств, когда родители узнают об их связи, разражается настоящая буря, навсегда меняющая судьбы героев.
Первая половина книги посвящена детству Нацуки, и она наполнена множеством ярких и трогательных образов. Акисина – горная деревенька в японской провинции, где и находится фамильный дом семьи Нацуки, – изображена в романе с большой любовью. Описания огромного ветхого дома, наполненного загадками, крохотной речки, которая в детстве кажется героям большой и полноводной, и бескрайнего ночного неба, бывающего только в горах, трогают за душу. И когда повзрослевшие герои возвращаются в свой родной дом, за годы будто бы сжавшийся в размерах и ставший ещё более обветшалым, они признаются, что словно оказались во сне – трудно при этом не вспоминать собственные родные места и странное ощущение после возвращения туда спустя долгое время.
Однако во второй половине книги, которая рассказывает о повзрослевших героях и их попытках втиснуться в социальные рамки, конфликты, заложенные в первой половине произведения, эскалируются с космической скоростью. На передний план выходят главные темы книги: табу и их размытые границы, конформизм и нонконформизм, сексуальность и асексуальность. Герои Мураты чувствуют себя пришельцами, оказавшимися на непонятной и жестокой Фабрике по производству людей – «земляноидов», как они их называют. Фабрика диктует свою волю, и те, кто не подчинятся ей, будут обречены, вытеснены, выброшены. Фабрика хочет, чтобы человечество продолжало размножаться, а потому самцы и самки земляноидов обязаны объединяться в семьи и спариваться. Их тела не принадлежат им самим – они принадлежат Фабрике.
Мы чуяли это оба. Уже очень скоро Фабрика пришлёт к нам гонцов. Ненавязчиво, но неизбежно нас утащат отсюда и бросят обратно в цеха. Моего мужа заставят работать, меня – рожать. И до скончания моих дней все вокруг будут рассказывать мне о том, как это прекрасно.
Нацуки, её новообретённый супруг (который является для Нацуки всего лишь прикрытием, а не объектом любви) и Юу не могут и не хотят жить по законам Фабрики. Нацуки признаётся, что на самом деле она мечтает о том, чтобы Фабрика наконец «отформатировала» её, сделала нормальной, такой, как все окружающие; она бы рада наконец стать винтиком в этой системе, но просто не может.
В попытке всё-таки понять, как им жить дальше в этом мире, который так и пытается навязать им один определённый образ жизни, трио главных героев решает отделиться от общества людей – абстрагироваться настолько, насколько это возможно, пока агенты Фабрики не придут за ними. Они убеждаются в том, что они – пришельцы, случайно оказавшиеся на Земле, и их цель состоит в том, чтобы выжить – «во что бы то ни стало». В отличие от героини «Человека-комбини», выбравшей странный и, на вид, не вполне здоровый симбиоз с продуктовым магазинчиком как свой способ выживания в мире, герои «Земляноидов» прибегают к паразитизму.
Так начинаются их метаморфозы, во время которых из людей они преображаются в нечто иное – нечто, что отвергает все человеческие законы в угоду «рациональности» и выживанию своего чужеродного Земле «вида». В попытке окончательно отделить себя от окружающих людей с отформатированными Фабрикой мозгами, герои нарушают страшнейшие табу человеческого социума. Им кажется, будто они достигают того, к чему стремились: Нацуки чувствует, что только после этого её тело – впервые за долгие годы, если не за всю жизнь, – наконец становится её собственным.
Этот путь ведёт героев к стремительному, кровавому и откровенно безумному финалу, который оставляет читателя – если он, конечно, всё ещё просто земляноид, не отринувший нормы морали, а не выброшенный на эту планету пришелец, – в ужасе и фрустрации.
«Этот роман шокировал меня, но он имеет для меня особое значение», – так Мурата отзывается о собственном произведении. Писательница считает, что в процессе написания книга меняется, как будто в ней происходит химическая реакция, а потому никогда не придумывает финал заранее. И даже её саму «Земляноиды» и их развязка смогли удивить.
В одном из интервью Мурата говорила, что для неё форма романа – это площадка для экспериментов, благодаря которой она может проверить вещи, невозможные в реальном мире. Является ли желание не подчиняться законам общества отклонением от нормы? Или проблема кроется в самом нашем обществе, в котором люди, не вписывающиеся в стандартизированный механизм, оказываются помехой? Мурата не морализирует, она лишь проводит эксперимент, и желание узнать его результат движет историю вперёд. Если же по итогу читатель решит, что главные герои на самом деле окончательно сошли с ума, то возникает вопрос: что же тогда послужило причиной этого?
Если пройтись по предыдущим работам Мураты, то становится очевидно, что не только сами темы, являющиеся ведущими в «Земляноидах», но и гротескный способ их подачи – это не что-то новое для писательницы.
В её историях были искусственные матки, бесконтактное оплодотворение и мужская беременность. В рассказе The Murder Births («Деторождение-убийство») правительство стимулирует рождаемость, выдавая человеку разрешение на убийство за каждые десять рождённых детей. В другой непереведённой истории под заголовком Life Ceremony («Церемония жизни») описывается новая форма похорон в виде поедания умершего; после церемонии гости разделяются на пары, чтобы совокупиться и принести в мир новую жизнь. Другие рассказы включают в себя описание романтических отношений между девушкой-подростком и занавеской в её спальне, переработки тел покойников для создания мебели и одежды и так далее. Мурата говорит, что через подобные произведения она ищет лучший мир, который принесёт людям облегчение – но нередко видение этого мира становится по-настоящему ужасающим. В ещё одной истории Мураты люди передали обязанность рожать другим живым существам, которые делают это за них. «Я думала, что это принесёт большое облегчение всем женщинам, – говорит она о своём замысле, смеясь. – Но этот концепт становился всё более и более адским. Никакую проблему я этим не решила».
Об идее оспаривания табу – теме, которая в «Человеке-комбини» почти не поднималась, – Мурата говорит следующее: «Убийство — это табу, но почему тогда существуют оправданная самооборона и смертная казнь? Ещё в детстве я понимала всю неоднозначность этой проблемы. Инцест и каннибализм – это тоже табу, и я испытывала к ним отвращение на физическом уровне. Но я никак не могла понять, где кроется источник этого отвращения». Мурата верит, что чем дольше она будет писать о двойственной природе табу, тем больше она приблизится к их «истинной сути» и сможет избавиться хотя бы от частички сковывающих её предубеждений.
Ещё один эксперимент, который Мурата постаралась провести в «Земляноидах», заключался в том, чтобы вновь посмотреть на мир «Глазом пришельца». Один из персонажей романа заявляет, что у него есть такая способность: наблюдать за всем как бы со стороны, с позиции инопланетянина, которому чужды земные порядки и устои. По словам Мураты, в детстве она мечтала, чтобы у неё была такая способность. Однако вместе с тем, как она становилась старше, её «Глаз пришельца» загрязнялся, и взглянуть на мир со стороны, не воспринимая его как обычный человек, становилось всё сложнее. В «Земляноидах» она постаралась хотя бы немного очистить линзу своего «Глаза пришельца». Теперь уже — как писательница, через своих героев.
Она наблюдает за своими персонажами с антропологической дистанции. Сцены насилия и жестокости поданы почти бесстрастно – фирменный эмоционально ровный стиль Мураты. В этот раз бесстрастность время от времени чередуется с наивностью, через призму которой смотрит на мир маленькая девочка, не сумевшая понять, как выжить в обществе, рамки которого становятся всё уже.
«Земляноиды» во всех смыслах оказались гораздо экстремальнее, чем предыдущая работа Мураты. Поклонников её творчества, знакомых только со сравнительно сдержанным «Человеком-комбини» (а эти два романа – единственные, которые переведены на русский язык на данный момент), могут отпугнуть темы сексуального насилия, убийства и каннибализма, и это понятно. Но если гротеск, гуро и заметная щепотка фирменного японского безумия вас не пугают, то рассуждение-эксперимент Мураты Саяки, посвящённый давлению конформизма и отчуждению, может оказаться для вас настоящей находкой.
На русский язык книгу перевёл Дмитрий Коваленин, выпущена издательством Popcorn Books.
Источники:
JFNY Literary Series Episode #2: Sayaka Murata x Ginny Tapley Takemori
Sayaka Murata Interview: A Creature In My Own Right
Sayaka Murata Inhabits a Planet of Her Own (Interview by Thu-Huong Ha)
Мурата Саяка, автор «Человека-комбини»: как выжить тем, кто не может превратиться в маленькую ведьму
