Естественность прозы Мураками и в чём смысл смерти – об этом и многом другом во второй части крупного «специального» интервью с великим современным японским писателем.
Первую часть интервью вы можете прочитать здесь.
ВНИМАНИЕ! Количество спойлеров на квадратную строку зашкаливает. В данном интервью присутствуют сильные спойлеры романов «Убийство Командора» и «1Q84».
Мифы об убийстве и перерождении.
Важно прочувствовать. Значимая роль истории
Интервьюер: Из названия романа «Убийство Командора» следует, что его по сюжету убьют. Получается, Командор, которого убивают в начале оперы «Дон Жуан», вновь умирает, но уже на страницах книги.
Мураками: Кажется, я впервые помещаю в название романа слово «убийство». Хотя, например, в «Норвежском лесу» больше умерших персонажей, но они сами наложили на себя руки. И мне кажется, что в «Убийстве Командора» главный смысл в том, что здесь смерть – именно «убийство».
В «Стране Чудес без тормозов и Конец Света» попадание в «Конец Света» по сути то же, что и смерть, а в «Кафке на пляже» «Я» попадает в загробный мир, зайдя в дремучий лес.
Физический отлик
Интервьюер: В «1Q84» лидер религиозного культа говорит одной героине убить себя, чтобы та смогла спасти своего любимого.
В «Убийстве Командора», чтобы вернуть пропавшую без вести девочку Мариэ, Командор велит убить его самого, и главный герой пронзает кухонным ножом маленькое сердечко Командора.
Мураками: И это очень важно, чтобы подобные убийства можно было прочувствовать. В «Кафке на пляже» Джонни Уокер режет котов скальпелем, например. Необходимо, чтобы читатель чувствовал это зверство на себе. Знаете, своеобразный отклик организма на физическом уровне.
Интервьюер: Расскажете, пожалуйста, поподробнее?
Мураками: В мифологии убийство есть акт перерождения. Что-то убьёшь – оно воскреснет. Есть же такой мифологический мотив как «отцеубийство», да? После смерти непременно появляется новая жизнь. В легендах и мифах полно подобных сюжетов. Труп, дающий росток – что-то в этом роде. Даже в «Кодзики» есть подобное.
Интервьюер: Выходит, это история о смерти и перерождении.
Мураками: В современном мире людей убивать нельзя. Но в книгах, таких как, например, «Убийство Командора», человек может испытать убийство – правда, понарошку. И это – один из важных моментов любой истории. К тому же, в этом романе символическая смерть Командора как «идеи» была абсолютно необходима.
Интервьюер: А что-то схожее уже было в ваших работах?
Мураками: Ещё с тех времён, когда я только начинал свою писательскую деятельность, я стремлюсь вызывать в читателях такой отклик, чтобы он ощущался физически. Например, у многих людей после прочтения «Слушай песню ветра» появилось сильное желание выпить пива. И я был очень рад такому эффекту.
Интервьюер: С «Норвежским лесом» было так же?
Кровь хлещет
Мураками: По моему впечатлению, в современной японской литературе редко можно встретить реалистично прописанные «чувства» в буквальном смысле. Так вот, когда я переводил работы Раймонда Карвера (прим. пер. – американский поэт и новеллист), они все были просто пропитаны этими «чувствами». И я многое почерпнул для себя из этого переводческого опыта.
Интервьюер: В «Убийстве Командора» лезвие ножа насквозь пронзило маленькое тело Командора. Его белая одежда и руки главного героя покрылись свежей алой кровью.
Мураками: Мне кажется, очень важно, чтобы читатель, читая роман, чувствовал себя так, словно действительно держит кухонный нож, затем бьёт им кого-то и видит, как начинает хлестать кровь. Исключительно как симуляцию, до самого конца. Есть вещи, которые рождаются только из физического.
Склонность к насилию, скрытая глубоко в сердце
Роман, задающий стандарты. Мы несём историю
Интервьюер: Главный герой этого романа – художник, рисующий портреты масляными красками.
Мураками: У меня самого нет опыта рисования маслом, потому я писал, основываясь на книгах. Позже я проконсультировался с разными художниками, и, как выяснилось, сильных ошибок я не допустил в романе. Дело, наверное, в том, что процесс создания картины и романа в основе своей схож.
Интервьюер: Дом, в котором поселился главный герой, принадлежит известному художнику Томохико Амаде. В годы своей юности, когда Амада учился в Вене, Австрия была аннексирована нацистской Германией. Также в романе описана битва за Нанкин во время второй японско-китайской войны, в которой участвовал младший брат Амады – Цугухико.
Мураками: Самое интересное в истории начинается с момента, когда главный герой выкапывает на своём участке Командора. Это история, своего рода воскрешающая прошлое.
Интервьюер: Вы говорили, что Командор – некая «историческая связь», или «вестник из прошлого».
Мураками: Сколько не закапывай и не прячь, тайное станет явным, когда ему это предначертано. Мы живём с тяжёлым историческим грузом, и как не пробуй это скрыть, оно всегда просачивается наружу. Я думаю, что история – наша общая память, которую мы обязаны нести.
Интервьюер: Вы родились в послевоенное время, в 1949 году, верно?
Мураками: Это было время, когда люди наяву помнили, как убивали друг друга. Память о том, что война – страшная вещь, лишь усиливалась с тех времён и по сей день. Возможно, то, что мы считаем твёрдым грунтом, на деле является просто мягкой почвой.
Страшно
Интервьюер: Как вы считаете, есть ли в современном обществе склонность к насилию, подобному войне?
Мураками: Я чувствую, что те мрачные миры, с которыми я аккуратно, будто на ощупь, сталкиваюсь в своих романах, медленно, ползком пробираются и в настоящий мир через обратную сторону интернета и социальные сети.
Не могу ничего с собой поделать, но я отчётливо вижу признаки присутствия насилия, скрытого в глубинах человеческих сердец, во многих повседневных вещах. И мне страшно, что подобное прошлое может в какой-то момент воскреснуть.
Интервьюер: Какую роль в подобном обществе играет писатель?
Мураками: Мы, новеллисты, продолжаем создавать свои истории без каких-либо ограничений. Но, как бы то ни было, при подобной свободе действий нужно оставаться в рамках естественной морали. Задавать стандарты – такова писательская ответственность. Даже если пишешь о каком-нибудь жутком зле.
Интервьюер: К слову об исследовании мрака человеческих сердец, у вас ведь есть книга-сборник интервью с пострадавшими в Зариновой атаке в Токийском метрополитене, «Подземка».
Социальные сети вместо религии
Мураками: Когда я её писал, я ставил перед собой цель написать историю, которая превзойдёт ту, что рассказывал Асахара Сёко своим последователям. Религия была особенно сильна во время существования «Аума Синрикё». Но в наше время у социальных сетей куда больше потенциал в распространении информации, чем у религии. Это, конечно, не значит, что соцсети – зло, но нельзя забывать, что они обладают подобной силой.
Интервьюер: Значит ли, что «Убийство Командора» – история, противостоящая такой силе?
Мураками: Насилие, присутствующее в социальных сетях, – фрагментарно, и между ними нет никакой связи. Я лично считаю, что чем дольше история, тем лучше. По крайней мере потому, что такая история полноценна. Должна быть одна постоянная, сплошная ось ценностей, и просто необходимо, чтобы она прошла проверку временем.
Интервьюер: Сила истории, верно?
Мураками: Только романы могут дать человеку такой опыт, который словно произошёл с ним на самом деле. В зависимости от того, испытал ли человек тот опыт, который описан в книге, его способ мышления и мировоззрение будут отличаться. Я хочу писать истории, которые надолго задержатся в жизни читателя, и я всецело полагаюсь на эту силу.
Третью часть интервью вы можете прочитать здесь.
Источник: 47 NEWS
