Митицуна-но хаха написала произведение под названием «Дневник эфемерной жизни», в котором рассказала о своей жизни с мужем. Сам дневник полон описаний о трудностях женщин того времени, о чём же переживала Митицуна-но хаха, как её жизнь отражает традиции хэйанской аристократии, и почему «Дневник эфемерной жизни» является одним из самых выдающихся в своём жанре?
Кто такая Митицуна-но хаха
Митицуна-но хаха, что в переводе означает «мать Митицуны», также известна под именем Томоясу-но Мусумэ, то есть «дочь Томоясу». Собственное имя писательницы не сохранилось: в эпоху Хэйан (794–1185 гг.) имена женщин из аристократических семей считались чем-то сокровенным, было не принято их распространять вне близкого круга родственников. Нам известно, что она родилась в 935 году в семье Фудзивара-но Томоясу, богатого провинциального чиновника.
С самого детства Митицуна-но хаха была окружена образованными людьми, которые тесно связывали свою жизнь с поэзией. Это не было чем-то необычным, ведь литература пронизывала всю жизнь хэйанского аристократа: стихотворения служили средством общения в повседневной жизни. Без них трудно было представить светскую беседу, переписку между приятелями или разговор влюблённых.
Митицуна-но хаха была также известна как одна из самых красивых женщин своего времени, однако по традициям эпохи Хэйан женщин из аристократических семей, кроме близкого круга родственников, никто не мог видеть. Сами женщины выходили из дома только по особенным случаям, например, во время путешествия или паломничества, а их лица всегда были скрыты.
Как же современники смогли оценить красоту Митицуна-но хаха
Сам по себе эстетический канон, сформировавшийся в период Хэйан, был достаточно объёмным, то есть включал в себя не только внешние проявления красоты, но и внутренние. И при этом первый пункт – внешние проявления красоты (одежда, причёски, макияж) – был не так важен. В период Хэйан сложился обычай, при котором большую часть времени женщина оставалась дома взаперти, а её передвижения были ограничены даже внутри собственных покоев. Делалась ставка на вторую составляющую образа прекрасной девушки или женщины – морально-этические качества, которые давало образование.
Девочек с детства обучали всем видам искусства и развивали эстетический вкус по большей части лишь для того, чтобы удачно выдать замуж. Несмотря на изолированность представительниц женского пола от остального общества, к их образованию и воспитанию требования были высокими. За исключением точных наук и китайских иероглифов, девушка должна была знать всё, что знал и мужчина. Помимо изучения базовых дисциплин женщина из аристократической семьи должна была превосходно играть на кото, рисовать, красиво писать, знать наизусть произведения японской поэзии, а также уметь самостоятельно складывать стихотворения. Не имея возможности видеть женщину по причине устоявшихся обычаев, мужчина судил о своей возлюбленной по искусству слагать стихи и по красоте почерка, ведь зачастую зарождение каких-либо чувств происходило по переписке. С этим связан идеал эпохи Хэйан: самыми совершенными красавицами считались прославленные поэтессы, по стихам которых общество могло судить об их «внутренней» красоте, ведь о «внешней» зачастую судить было практически невозможно.
Митицуна-но хаха, как и вся аристократия, складывала стихотворения, и уже при жизни многие из них стали легендарными, а талант женщины высоко оценивался лучшими поэтами того времени. Например, одна из поэтесс «литературы женского потока» Сэй-Сёнагон в «Записках у изголовья» называет эти стихи «великолепными». Неудивительно, что многие считали её истинной красавицей. Но была ли Митицуна-но хаха счастлива в личной жизни?
Что послужило основой для записей в «Дневник эфемерной жизни»
Когда Митицуна-но хаха в 954 году вышла замуж за Фудзивара Канэиэ, она стала его второй женой. Фудзивара Канэиэ принадлежал к тому же могущественному клану Фудзивара, что и отец поэтессы, но к другой ветви, которая в то время была более могущественной и определяла всю политическую обстановку Японии. Канэиэ и сам не был лишен поэтического дара, однако главные свои силы направлял на административную карьеру.
«Дневник эфемерной жизни» стал проводником в личные переживания Митицуна-но хаха о супружеской жизни. И переживать было о чём: мало того, что Канэиэ перестал навещать молодую жену буквально через два месяца после женитьбы, так ещё и настолько увлёкся «женщиной с городской улочки», что три года терзал Митицуна-но хаха своею холодностью.
В эпоху Хэйан было распространено многобрачие: мужчина посещал дома разных женщин, одни из которых были признаны как жены, а другие считались лишь возлюбленными. Через три дня после совершения определёных обрядов родственники жены устраивали пиршество, на котором происходило оглашение о заключении брака, после чего он считался официальным и муж мог открыто посещать дом жены в любое время. Как правило, женщина не переезжала в дом мужа, а оставалась в родительском. Лишь в исключительных случаях супруги жили вместе. Судя по записям в «Дневнике эфемерной жизни», Канэиэ лишь временами посещал свою супругу, их тип брака являлся дислокальным. Это сильно огорчало Митицуна-но хаха, однако в силу устоев она не могла открыто выказывать недовольство. В этих условиях дневник был её отдушиной, где она могла искренне описать свои переживания и страхи.
Записи в самом дневнике велись на протяжении 21 года, и исследователи выделяют три дошедших до нас книги. Первая включает в себя 15 лет жизни, с 954 по 968 год, вторая книга включает трёхлетний отрезок времени с 969 до конца 971 года, третья книга также содержит три года жизни: от начала 972 до конца 974 года.
Фокусом первой книги являются переживания, связанные с супружеской жизнью. Сначала идут записи вышеописанных переживаний насчёт измен мужа, которые происходили с 954 по 958 год. Следующие три года опускаются, а период 962–964 годов описывается как счастливая семейная картина: тогда Канэиэ начал жить в доме отца Митицуна-но хаха, а маленький Митицуна радовал весь дом своими детскими шалостями. С лета 964 года у Митицуна-но хаха снова начинается период неудач: её перестает навещать Канэиэ, потом умирает мать. В довершение всего Митицуна-но хаха сама тяжело заболевает: в результате нервного перенапряжения наступает паралич конечностей с нарушением речи. Описание печальных событий неожиданно переходит в новую стадию безмятежности, когда в 966 году в доме Митицуна-но хаха заболел Канэиэ, и болезнь сблизила супругов. Следующие записи посвящены новым размолвкам и сближениям, карьере мужа и событиям при дворе. В октябре 968 года Митицуна-но хаха впервые делает записи размышлений об эфемерности всего сущего и быстротечности жизни.
Вторая книга содержит терзания Митицуна-но хаха из-за невнимания к ней Канэиэ, которые сменялись кратковременными радостям по поводу успехов сына.
В третьей книге всё больше внимания уделяется сыну и всё меньше – мужу. Заметки постепенно описывают взросление Митицуна, в конце дневника ему 19 лет, сколько Митицуна-но хаха было в начале. Её сын становится взрослым, получает должность чиновника, влюбляется, а эти изменения вызывают разные чувства у матери. В заключительной записи говорится о погоде и о Митицуне, но ни слова о Канэиэ.
Последние упоминания о Митицуна-но хаха датируются 995 годом, который считается датой её смерти.
Почему «Дневник эфемерной жизни» так ценится в японской литературе
Записи «Дневника эфемерной жизни» отличаются от привычного понимания дневниковых заметок. Произведение принадлежит к японскому литературному жанру 日記 никки, который включает в себя частое использование поэзии и, что самое главное, записи событий уже после их завершения. Дневник складывается из рассказов о большом отрезке жизни, составленных в конце этого отрезка под определённым настроением. Следовательно, автор отбирал факты, которые укладывались в размышления на различные темы. По этой причине некоторые исследователи подвергают сомнениям указанные выше датировки заметок «Дневника эфемерной жизни», например, существует мнение, что события были написаны по памяти на основе стихотворений. Однако большинство сходится на мнении, что первая книга была написана по памяти, а вторая и третья создавались непосредственно под впечатлением от произошедших событий.
Этот дневник выделяется из многих других в жанре никки благодаря философским размышлениям на тему быстротечности жизни. Впервые в японской литературе это была не просто фиксация событий жизни автора, а их анализ, размышления над произошедшим. С этим связано и название дневника, которое в оригинале звучит как 蜻蛉日記 кагэро: никки. Изначально слово «кагэро» записывалось слогами, и только потом в названии оказались иероглифы 蜻蛉. Дословно они означают «подёнка» – это крылатое насекомое, которое живёт всего один день. Сама Митицуна-но хаха так объяснила смысл названия дневника:
Вот так накапливаются годы и месяцы, но, если неожиданно для самой себя станешь печалиться о прошлом, тебя не порадует даже наступление Нового года. А если подумаешь, насколько мимолетна жизнь, возникает такое чувство, будто не знаешь, то ли есть она, то ли нет. Поэтому дневник нужно назвать „Кагэро-но никки”.
В эпоху Хэйан появилось выражение «то ли есть, то ли нет», которое записывалось тем же словом «кагэро». Как отмечает В.Н. Горегляд: «Кагэро — это нечто реальное и вместе с тем неуловимое, мимолетное». Жизнь, какой её воспринимала Митицуна-но хаха, неуловима и мимолётна. Эта мысль красной нитью проходит через весь дневник, что показывает глубину переживаний и размышлений автора.
Но не только этот факт выделяет «Дневник эфемерной жизни». Изначально дневники были исключительно мужским занятием и создавались как официальный меморандум или список деяний одного человека. Цель у дневников была одна: потомки должны были понять, какие деяние совершил их предок. Первым «женским» дневником стал «Дневник путешествия из Тоса»: он был написан от лица женщины, и при написании использовалась только слоговая азбука. Так как в эпоху Хэйан женщинам было не принято знать «мужские» иероглифы, все «женские» записи составлялись только с помощью азбуки кана. «Дневник путешествия из Тоса» стал неким экспериментом, за которым стоял поэт Ки-но Цураюки. Почему же он решил написать дневник от лица женщины?
Ранняя японская проза возникла и существовала по преимуществу в женской среде: произведения, написанные на китайском языке, считались истинной и единственной высокой литературой, а японская проза за литературу же не считалась. Это способствовало более свободному её развитию: «мужская» литература ограничивалась множеством рамок, на эксперименты было пойти сложно, да и практически невозможно. И именно женщины стали одними из первыми, кто начал экспериментировать, а эти эксперименты стали поддерживать. «Дневник эфемерной жизни», как и «Дневник путешествия из Тоса», показал, что неукоснительное следование китайским традициям вовсе не так уж обязательно, в литературе есть и другие пути.
В женщинах, изображённых на древних свитках, трудно уловить индивидуальность, все они похожи друг на друга. Однако все эти женщины, как и мы сейчас, переживали, страдали, радовались и размышляли о жизни. То, что об этих чувствах можно написать на бумаге, впервые открыто показал «Дневник эфемерной жизни». Культурный облик эпохи Хэйан определила литература: она больше всего вошла в быт, наиболее чётко и полно отразила специфику страны и времени, оставила самый заметный след в культуре следующих поколений. В этом мы можем поблагодарить женщин, в частности Митицуна-но хаха, которые открыли для Японии новые пути литературного развития.
Источники:
Горегляд В.Н. «Дневники и эссе в японской литературе X-XIII вв.»
Соколова-Делюсина Т.Л. «Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Приложение.»
