Кацуя Камо – знаменитый японский стилист-парикмахер. Он не просто делал причёски для подиума, он создавал любые виды украшений на голове, в зависимости от того, чего требовал образ модели и коллекции. Необычная атмосфера царила не только на показах с его участием, но и в его мастерской и в его деловых отношениях с известными дизайнерами.
Сам Камо признавался, что про его работу нельзя подумать так, будто чем дольше ею занимаешься, тем проще и привычнее её выполнять. Каждый раз в процессе работы он переживал и узнавал нечто новое. В прошлом году он умер и мир моды многое потерял.
Первая глобальная работа Кацуи Камо в качестве стилиста-парикмахера состоялась в 1996 году на показе Дзюнъи Ватанабэ. Перед этим Камо обучал будущих парикмахеров в Фукуоке, потом работал в Париже.
Самыми яркими за всё время его работы были проекты с дизайнерами Дзюном Такахаси и с Дзюнъей Ватанабэ, их сотрудничество почти не прерывалось. При этом разница стилей и направленностей, которую Кацуя проявлял в работах для этих двух дизайнеров, очень броская. Для Ватанабэ, приверженца стиля панк, Камо создавал композиции из бумажных шипов, отпускал скрывающие лицо волны париковых волос до земли, изготавливал подобия шлемов и возводил абстрактные конструкции на головах моделей. Его работы получались хаотичными, грязноватыми и по-настоящему панковскими. Для Такахаси Камо детально разрабатывал короны, маски, переплетения из веток в качестве головных уборов. В глаза сразу бросается детализированная и продуманная элегантность.
Кацуя Камо не испытывал сложностей в работе с европейскими дизайнерами и часто легко находил с ними общий язык, как с Карлом Лагерфельдом и Хайдером Аккерманом.
Аккерман рассказывает, что они работали в основном в тишине, а после он восхищался готовыми работами «художника по волосам». Процесс их сотрудничества был очень гармоничным.
На самом деле молчаливая работа для Камо скорее привычна, чем наоборот. С Дзюнъей Ватанабэ он работал точно так же. Они почти не разговаривали. После того, как Камо заканчивал какой-то объект, дизайнер одежды говорил «да» или же «нет». Но это было не холодное сотрудничество, а наоборот, полное творческой энергии и комфорта. Ватанабэ исходил из идеи, что они и так друг друга понимают, и Камо одобрял такой ход мыслей. Он признаётся, что с течением лет они стали разговаривать немного больше.
Нередко случалось, что работа Камо над причёской или любой другой конструкцией на голове модели превосходила по яркости и сочности дизайн одежды Ватанабэ. И это замечали. Но Ватанабэ это не смущало, и он напротив просил, чтобы стилист Камо выходил за рамки того, что он видит в материале коллекции, и создавал уникальный образ, идею. Камо очень ценил его подход к работе. Часто он создавал свои работы для Дзюнъи Ватанабэ без предварительных обсуждений, с нуля.
Дзюн Такахаси, владелец бренда Undercover, всегда имел определённое понимание того, что ему нужно от головного убора или причёски, сообщал об этом Камо, и стилист методично добивался нужного образа. Без бунтарства «свободной, творческой личности» он с удовольствием и вдохновением создавал свои работы.
Сам Камо признавался, что мысли о том, как вещи фабричного производства от крупных фирм — мебель, одежда и еда — делаются с мыслью о выгоде, об угождении большему количеству потребителей и ничего из себя не представляют, не выражают никакую индивидуальность, заставляют его чувствовать себя плохо. В своих работах он постоянно стремился вместить в объект, над которым работал, оригинальность и внутренние ощущения, идеи.
У Камо глубокое понимание собственного творчества. Он по-разному относился к романтизированному утверждению «то, что ты сделал раньше, часто оказывается лучше всего, сделанного позднее». Поначалу Камо разделял его, но позднее стал убеждаться в том, что если художник не может превзойти свой первый вариант, а лишь проделывает одну и ту же работу, уставая и возвращаясь к исходной точке от безысходности, это скорее недостаток навыков. Сам он развил в себе умение отметать то, что сделал в начале, и создавать абсолютно новые варианты, пока не будет полностью удовлетворён. Камо считал, что именно так работают настоящие художники. Для этого нужно много размышлять о работе, которую делаешь, в то время как философия «первого раза» склоняет скорее к бездумной работе и к отсутствию самоанализа.
