Немецкий поэт Бертольт Брехт однажды сказал: «Будут ли люди петь и в тёмные времена? Да, будут. О тёмных временах». Для японцев, живших в США во время Второй мировой войны, период с 1942 по 1945 год был особенно тёмным временем. Десятки тысяч японцев без суда и следствия выселяли из их собственных домов и отправляли в концлагеря. Но даже в концлагере многие не теряли надежду, а посвящали себя творчеству, которое помогало им справиться с тяготами и лишениями.
К сожалению, у автора статьи нет доступа к большинству оригинальных текстов стихотворений, только к английским переводам. Поэтому, чтобы максимально избежать потери информации при повторном переводе с английского, автор выбрал стратегию дословного, нехудожественного перевода. В тех случаях, когда японский оригинал всё-таки имеется, мы даём собственный художественный перевод с японского и английский перевод для сравнения.
Череда случайных событий
Дуэйн Ватари, американец японского происхождения в третьем поколении, в ноябре 2017 года обнаружил в подвале дома своей матери поэтическую рукопись, принадлежавшую его дедушке Киносите Масаки. Она пылилась среди множества коробок, дневников и вещей, которые следовало выбросить, поэтому можно считать удачей, что она привлекла внимание Ватари. Поскольку Ватари не знает японского, он обратился за помощью к Шелли Бейкер-Гард, координатору Американского общество хайку в штате Орегон.
Другой счастливой случайностью в этой истории можно считать то, что Бейкер-Гард случайно повстречалась с дата-сайентистом Майклом Фрилингом в том же месяце. Фрилинг тогда в первый раз посетил мероприятие Американского общества хайку. Узнав, что тот всю жизнь горел японской поэзией и сам писал хайку, Бейкер-Гард решила взять рукопись у Ватари и положила её на рабочий стол Фрилинга.
«Я думал, так только в фильмах бывает», — делится Фрилинг. Он, как и Ватари и Бейкер-Гард, распознал в рукописи, лежавшей перед ним, редкий исторический артефакт и понял, что должен приложить все усилия, чтобы представить его миру. В итоге он и его жена Такикава Сацуки перевели подборку из 67 стихотворений рукописи. Их труд был опубликован под названием «Они никогда не спрашивали: поэзия сэнрю из Портлендского сборочного центра времён Второй мировой войны» (They Never Asked: Senryu Poetry from the WWII Portland Assembly Center) в июне 2023 года.
Поэзия как лекарство от боли
Чтобы осознать всю пронзительность стихотворений из этой рукописи, нужно понимать исторический контекст. В США во время Второй мировой войны японцев (в том числе американцев японского происхождения) по подозрениям в сотрудничестве с японским правительством выселяли из собственных домов и собирали в концентрационных лагерях. В городе Портленд штата Орегон японцев свозили в Портлендский сборочный центр — переоборудованный животноводческий комплекс — и удерживали там до тех пор, пока не отправляли в лагеря для интернированных, которые строили по всей стране.
Именно в этом месте Киносита, дедушка Ватари, в августе 1942 года сподвиг группу задержанных японцев справиться со своими чувствами посредством сочинения стихов. Киносита записывал свои стихи и стихи своих товарищей в тетрадь, которую более 70 лет спустя и нашёл его внук.
Киносита, как и многие другие, писал под псевдонимом: он назвал себя Дзёнан. «Запись этих стихов влекла за собой определённый риск, поскольку владение документами на японском языке было под запретом», — говорит Фрилинг.
Стихи в рукописи имеют форму хайку (три смысловые строки по 5, 7 и 5 слогов в каждой соответственно), но на самом деле являются сэнрю. «Обычно хайку представляют собой медитативные наблюдения природы. Сэнрю же — более приземлённые, иногда едкие замечания о человеческой жизни, межличностных отношениях и поведении людей», — пишут Фрилинг и Бейкер-Гард в совместной статье.
Название книги отсылает к одному из стихотворений рукописи:
they never asked
suspicious or not —
just put us away
они никогда не спрашивали
подозрительны или нет —
просто убирали нас
Сэн Таро
Это разочарование от несправедливости представлено во многих стихотворениях. Вот одно из тех, что написал сам Дзёнан (Киносита Масаки), лидер поэтической группы. Здесь он говорит о своих чувствах от того, что видит, как остальной мир, который находится совсем неподалёку, свободен и беззаботен:
beyond the barbed wire
a glow of neon lights
stinging my eyes
за колючей проволокой
сияние неоновых огней
щиплет мои глаза
Дзёнан
Эти сэнрю позволяют заглянуть в умы и сердца людей, проходивших через большие страдания. Стихи показывают, насколько разные чувства испытывали эти люди тогда: от страха и гнева до горькой иронии и покорного принятия. Но есть также и надежда на то, что рано или поздно настанут лучшие времена и они смогут покинуть это место.
汽車が出る迄を淋しく笑ひ合ひ
melancholy laughter
help us pass the time
until the train departs
Поезд отправится,
А до тех пор с грустью
Мы будем смеяться.
Кэнцуку
«Это первое стихотворение, на которое мы посмотрели, и оно, наверное, до сих пор моё любимое. Читая его, можно почувствовать тревогу от того, что пункт назначения поезда не указан. Вероятно, он не известен автору на момент написания стихотворения», — говорит Фрилинг, объясняя, как формировалась подборка.
収合所住めば都と云ふ感じ
starting to feel
perfectly at home
here in the Center
Концлагерь.
Пожил здесь и чувствую —
Уже как дома.
Рюко
Вторая строка, которая в английском переводе звучит как perfectly at home («в точности как дома»), в оригинале содержит пословицу, аналог которой в английском и русском языке очень трудно подобрать. Буквально она означает «если пожить [где-то] — [в этом месте для тебя станет так же хорошо, как если бы это была] столица». Появилась эта идиома ещё до периода Эдо (1603—1868 гг.), и относилась она к тем чиновникам, которые были вынуждены пребывать за пределами столицы. Они в большинстве своём имели предубеждения о провинциальной местности, но, пожив в ней, понимали, что и к такой жизни можно привыкнуть.
センターで命名札もなつかしい
someday after —
Center name cards just might
be nostalgic
И бирки с именами,
Что в лагере были,
С теплотой вспоминаю.
Дзёнан
«Здесь Дзёнан совершает эффектное поэтическое “путешествие во времени” и переносит прошлое в настоящее и настоящее в будущее, так сказать, добавляя обнадёживающую и воодушевляющую ноту в их текущие обстоятельства», — пишет Фрилинг.
Другие стихотворения из книги
my husband left
and now I talk to him
in his picture
мой муж ушёл
и сейчас я говорю с ним
на его фотографии
accepting that
we may not meet again —
I squeeze your hand so tight
принимая то,
что мы можем не встретиться вновь,
я так сильно сжимаю твою руку
ten thousand miles I’ve come —
to be with you, ready
to die with you
десять тысяч миль, что я прошёл —
чтобы быть с тобой, готов
умереть с тобой
even autumn
comes on command here
at the assembly center
даже осень
наступает по команде здесь,
в сборочном центре
their free movie
such generosity
escapes me
их бесплатный фильм
такая щедрость
ускользает от меня
peace overtakes my heart —
allowing events to follow
the course that was ordained
умиротворение охватывает моё сердце —
позволяю событиям следовать
по курсу, что был назначен
В 1945 году семья Киносита вернулась домой и возобновила семейный бизнес, хотя во время войны большая часть их имущества была разрушена. Как и многим другим японцам, им пришлось начать практически с чистого листа. В 1988 году американское правительство признало, что решение поместить японцев в концентрационные лагеря не имело достаточно веский оснований, а было вызвано расовыми предрассудками, и даже выплатило компенсации пострадавшим. Киносита Масаки же умер в 1996 году. Он, как и другие члены семьи, не любил рассказывать о годах лишений, которые он пережил.
Я безмерно уважаю людей, которые смогли выжить в столь ужасных условиях. В современном мире нельзя судить человека по его национальности, но учитывая время и обстоятельства я не имею морального права как осуждать, так и защищать виновников тех событий.